Иногда вот хочется взять и всё бросить. Только непонятно, где взять.
Вдогонку к вчерашнему посту…
Маясь от бессонницы, подошла я к образу «Житие Богородицы». Смотрю я на икону, губы произносят слова молитвы к Ней. И тут меня снова поразила одна мысль, возникавшая уже прежде: каково было ей? Матери Божьей?
"Ангел, войдя к Ней, сказал: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между жёнами. Она же, увидев его, смутилась от слов его и размышляла, что бы это было за приветствие. И сказал Ей Ангел: не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога; и вот, зачнёшь во чреве, и родишь Сына, и наречёшь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречётся Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца".
Юная женщина, не знавшая мужчины, но несущая в себе жизнь. Не просто капельку, бусинку, кровиночку, сына своего – но Сына. Каково было ей, вчерашней храмовой послушнице, осознать, что данный ею обет нарушен по Воле Его? И она – избранница, колыбель, но и только?.. Чрево, носящее Сына…
Но ведь слышала она Его толчки, сперва едва заметные и слабые, а потом все сильнее и сильней. Ощущала тяжесть растущего ребенка и … Любила ли она Его? Сына своего и Сына Его? Как, с какими чувствами и мыслями, несла она тяжесть бремени своего? Ведь знала, не могла не знать всех пророчеств о пришествии Сына Божьего. И о пророчестве, по которому Мессия должен был явиться в уничижении и совершить искупление своими страданиями и смертью…
Носить еще не родившегося ребёнка и знать – знать! – о том, что предстоит Ему…
А потом, когда Он ушел по своему пути – что тогда чувствовала она? Страх? Ужас? Чем могла помочь деточке, кровиночке своей? Только тем, что быть рядом?
И снова ждать…
Слышать слова Его, не к ней обращенные, но ко всем. Видеть дела Его и – знать… И снова ждать...
А потом, у того креста, где принял он смерть – о чем думала она? Сколько боли в глазах не Богородицы, а матери, потерявшей сына… Да, была вера в воскрешение, в бессмертие Его. Но тот, кто воскрес, он ведь уже Бог-сын, а не сын её. Он – Всевышний.
А тот, кого она родила, тот, кого прикладывала к груди своей, кто сделал первые шажки, держась ручонкой за руки её, кто смеялся цветку, птице, кто плакал по ночам, когда резались зубки – он, человек, умер на кресте…
Вот когда Всевышний избрал её, знал ли он, всеведающий, о том, что предстоит ей? Юной деве, по воле Его ставшей Сосудом и Чревом? Знал ли Он? Или перед высшей целью и задачей ничто радость и муки одной, специально выбранной человеческой женщины?
Даже если она – Богородица?
Нет у меня ответа… А есть твердая вера в величие подвига Её...
Маясь от бессонницы, подошла я к образу «Житие Богородицы». Смотрю я на икону, губы произносят слова молитвы к Ней. И тут меня снова поразила одна мысль, возникавшая уже прежде: каково было ей? Матери Божьей?
"Ангел, войдя к Ней, сказал: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между жёнами. Она же, увидев его, смутилась от слов его и размышляла, что бы это было за приветствие. И сказал Ей Ангел: не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога; и вот, зачнёшь во чреве, и родишь Сына, и наречёшь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречётся Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца".
Юная женщина, не знавшая мужчины, но несущая в себе жизнь. Не просто капельку, бусинку, кровиночку, сына своего – но Сына. Каково было ей, вчерашней храмовой послушнице, осознать, что данный ею обет нарушен по Воле Его? И она – избранница, колыбель, но и только?.. Чрево, носящее Сына…
Но ведь слышала она Его толчки, сперва едва заметные и слабые, а потом все сильнее и сильней. Ощущала тяжесть растущего ребенка и … Любила ли она Его? Сына своего и Сына Его? Как, с какими чувствами и мыслями, несла она тяжесть бремени своего? Ведь знала, не могла не знать всех пророчеств о пришествии Сына Божьего. И о пророчестве, по которому Мессия должен был явиться в уничижении и совершить искупление своими страданиями и смертью…
Носить еще не родившегося ребёнка и знать – знать! – о том, что предстоит Ему…
А потом, когда Он ушел по своему пути – что тогда чувствовала она? Страх? Ужас? Чем могла помочь деточке, кровиночке своей? Только тем, что быть рядом?
И снова ждать…
Слышать слова Его, не к ней обращенные, но ко всем. Видеть дела Его и – знать… И снова ждать...
А потом, у того креста, где принял он смерть – о чем думала она? Сколько боли в глазах не Богородицы, а матери, потерявшей сына… Да, была вера в воскрешение, в бессмертие Его. Но тот, кто воскрес, он ведь уже Бог-сын, а не сын её. Он – Всевышний.
А тот, кого она родила, тот, кого прикладывала к груди своей, кто сделал первые шажки, держась ручонкой за руки её, кто смеялся цветку, птице, кто плакал по ночам, когда резались зубки – он, человек, умер на кресте…
Вот когда Всевышний избрал её, знал ли он, всеведающий, о том, что предстоит ей? Юной деве, по воле Его ставшей Сосудом и Чревом? Знал ли Он? Или перед высшей целью и задачей ничто радость и муки одной, специально выбранной человеческой женщины?
Даже если она – Богородица?
Нет у меня ответа… А есть твердая вера в величие подвига Её...
-
-
01.04.2010 в 16:10-
-
01.04.2010 в 17:37-
-
01.04.2010 в 17:52-
-
02.04.2010 в 13:36это точно.....