Иногда вот хочется взять и всё бросить. Только непонятно, где взять.
Вот не понимаю одного - ну почему некоторые личности абсолютно все, сказанное в их адрес, воспринимают как попытку их обидеть? И всегда надо искать второй смысл, глубинный, так сказать, вот в котором их и стремятся обидеть, унизить или цапнуть за особо выдающиеся места?
А вот нет такого смысла! Нет и все!
А по поводу таких поисков, причем - постоянных, на ум сразу приходит - фауна! Да-да, та самая фауна, без которой так легко бы жилось, но которая, к сожалению, есть у каждого (или почти у каждого) в чрепушке.
Крыски.
Тараканы.
Гуси.
Прочая живность.
И у каждого своя.
Мне вот тут умный человек подсказал - что б эта самая живность не водилась, а уже заведшаяся - вывелась - её, в смысле живность, кормить не надо.
Подозрениями. Обидами, истинными и мнимыми. Желаними обидеть якобы обидевшего тебя.
А еще лучше - просто забыть про фауну, на зло мозговым Гриписам и прочим "природоохранным" организациям.
И жить, радуясь миру и людям. И радуя - мир и людей, с которыми тебя сводит жизнь.
И - все! Песец мозговой фауне.
Все великое - просто.
Относись к людям так, как хочешь чтоб они относились к тебе.
А вот нет такого смысла! Нет и все!
А по поводу таких поисков, причем - постоянных, на ум сразу приходит - фауна! Да-да, та самая фауна, без которой так легко бы жилось, но которая, к сожалению, есть у каждого (или почти у каждого) в чрепушке.
Крыски.
Тараканы.
Гуси.
Прочая живность.
И у каждого своя.
Мне вот тут умный человек подсказал - что б эта самая живность не водилась, а уже заведшаяся - вывелась - её, в смысле живность, кормить не надо.
Подозрениями. Обидами, истинными и мнимыми. Желаними обидеть якобы обидевшего тебя.
А еще лучше - просто забыть про фауну, на зло мозговым Гриписам и прочим "природоохранным" организациям.
И жить, радуясь миру и людям. И радуя - мир и людей, с которыми тебя сводит жизнь.
И - все! Песец мозговой фауне.
Все великое - просто.
Относись к людям так, как хочешь чтоб они относились к тебе.
а) это сложно. Для этого нужно стараться и работать.
б) это скучно. Для этого - нужен мозг и вообще нужно что-то из себя представлять, чтоб не скучно было потом, когда другие поводы обратить на себя внимание закончатся.
А значит - лень.
Гораздо проще заставлять всех перед тобой оправдываться, чем придумать что-то, чтобы с тобой было интересно.
А ещё - даёт ощущение превосходства, поводы для манипулирования, и много других интересных штучек.
А ещё - даёт ощущение превосходства, поводы для манипулирования, и много других интересных штучек.
А это уже не фауна. Это из той области сознания, где живут такие "звери", как паранойя, шиза разной степени мохнатости.
А я имею ввиду нормальных личностей.
Или - вроде нормальных?
Если человеку нечего сказать - он молчит. Если он молчит, значит, рано или поздно с ним по этому поводу общаться перестанут. А значит, и внимание обращать тоже. А внимания - хочется. А сказать - нечего. Значит, очень удобно обидеться.
А там до всего вышеописанного рукой подать.
Обида, кстати, такого рода - уже манипулирование. Ну или попытка.
В архивах дневника столько всего занятного отыскать можно...
Но таскать без спросу - не в моих правилах...
А ещё у меня там много нытья, но оно в основном подзамочное
Поучительное чтение, ей-ей!
Я мало людей встречал без тараканов в голове. И каждый такой случай оказывался результатом многолетней кропотливой работы по вытравливанию тараканов из-под черепушки. Результатом серьёзного увлечения эзотерикой, восточными практиками, психологией.
Как для примера, в суфизме классическое обучение состоит из (уже забыл, но порядка) трёх или четырёх с лишним десятков ступеней. Всего лишь вторая ступень — разобраться с детскими комплексами и впечатлениями. Ведь как известно, все мы родом из детства.
Нынче эта ступень считается вершиной современной западной прикладной психологии.
И имей в виду, основной у меня ЖЖ.
P.s. Не верь богам, которые не танцуют!
Ведь не даром вы - вместе. И я надеюсь найти, с вашей в том числе помощью, способ изгнать своих демонов и крысок. И стать, наконец, свободной.
Вот ведь в чем беда ваша, всех вас - умных. честных и т.д. - вы не видите, так сказать "отката", эффекта, от ваших слов, мыслей, образа жизни, наконец., на других. Или не хотите видеть? Или не верите, что он есть?
А он есть. И это не может радовать тех, кто это ощущает на собственной душе, жизни.
Мысль - они есть! - позволяет надеяться.
И это не комплименты и не лесть. Это - констатация факта. И вот вам от такого, наверное, отнюдь не радостно...
— Какие люди живут в этом городе?
— А какие люди живут там, откуда ты идёшь?
— Отъявленные мерзавцы!
— Здесь живут точно такие же.
Позже мимо шёл ещё один путник. Он точно так же спросил мудреца:
— Какие люди живут в этом городе?
— А какие люди живут там, откуда ты идёшь?
— О, там живут прекраснейшие, добрейшие, умнейшие люди!
— Здесь живут точно такие же.
Как только путник скрылся из виду, ученик спросил учителя:
— Как же так, двум разным людям ты сказал разное?!
— Понимаешь, человек видит только то, что хочет видеть. Поэтому первый ввстретит только мерзавцев и негодяев, а второй умнейших и добрейших людей. Даже если это будут одни и те же люди.
Как и всякая притча, эта — не является догмой. Но здравое зерно содержит. Если во мне ожидают увидеть просветлённого, я буду им, что бы ни говорил.
Когда мы, я и мой мальчик, в очередной раз расположились под ивой, из ворот вышли двое и направились к нам.
Высокий худой старик, похожий на журавля; и огромный детина самого свирепого вида — оба в шафрановых рясах.
— Отрок! — ласково поинтересовался старик. — Позволишь ли ты бедному монаху задать тебе один вопрос?!
Я и мой мальчик были далеки от того, чтобы обмануться этой ласковостью. От старика через минуту вполне можно было ожидать приказа стражам спустить нас с лестницы. И приказ начинался бы: “Бедный монах стократно сожалеет о…”
— Чем сходны отроки и старики? — бросил я, равнодушно глядя перед собой. — Одним: и те, и другие спрашивают словами.
Похожий на журавля старик ласково смотрел на меня и моего мальчика.
И я пока не мог истолковать смысл его молчания — но приказ спустить нас с лестницы, похоже, откладывался.
— О чем ты будешь спрашивать? — добавил я после того, как мой мальчик исполнил на свирели сложнейший пассаж из “Напевов хладной осени”. — Если кто-то спросит меня о том, где и как искать Будду, в ответ я предстану перед ним в состоянии чистоты. Если кто-то спросит о бодисатве, в ответ я появлюсь в состоянии сострадания. Если меня спросят о просветлении, я отвечу состоянием чистого таинства. Если меня спросят о Нирване, я отвечу состоянием умиротворенного спокойствия. Но…
Я выдержал длинную паузу.
— Но боюсь, что все это тоже слова; также боюсь, что спрашивающий бессмысленно вытаращится на меня, раскрыв рот. Тогда я отвечу ему, что осел не может выдержать пинка слона-дракона, и позволю ему уйти с воплями: “Я познал Чань, я познал Путь!” Так о чем же ты хочешь спросить меня, человек, похожий на журавля?
Старик смотрел на нас, меня и моего мальчика, все с той же ласковостью — но теперь в ней что-то неуловимо изменилось.
А я понимал, что невозможно рискую — почти дословно цитируя “Записи бесед чаньского наставника Линьцзи Хуэйчжао из Чжэньчжоу”.
Я случайно читал их однажды — и навсегда; потому что я ничего не забываю.
Я ничего не забывал.
Именно в этот день я понял, что нахожусь в чужой Поднебесной. Потому что здесь никогда не жил сумасбродный наставник Линьцзи, ни в девятом веке, ни в каком другом, и никогда он не называл Будду куском засохшего дерьма, Нирвану и просветление — невольничьими колодками и не говорил, что для истинного прозрения надо совершить пять смертных грехов.
Потому что слова есть слова, и слово “Будда” не отличается от себе подобных.
Г. Л. Олди — «Мессия очищает диск».
По теме поста.
Поддерживаю разговор, расспрашиваю о сроках, а сама меж тем смотрю на Наталью, как привыкла уже глядеть на людей, пробую на вкус ее настроение — просто так, из любопытства, ну и чтобы форму не терять. И обнаруживаю вдруг а ведь ей чертовски обидно, что мой перевод так понравился начальству. Выясняю с легкой грустью: сперва моя подружка приложила немало усилий, чтобы загрести нового Штрауха под себя, как это было с первым романом. И только когда ей твердо сказали: «Нет, или второго Штрауха будет переводить ваша девочка, или мы пригласим Ободова», присмирела, пообещала со мной поговорить. Этот незнакомый мне Ободов для Наташки - страшный враг, не знаю уж почему. То ли просто конкуренция, то ли было между ними что-то нехорошее, не знаю, никогда не лезла в ее дела.
Странно все же, что она так расстроилась. Должна бы, по идее, порадоваться за меня, хоть чуть-чуть. Сама ведь говорила, что при случае обязательно меня похвалит, добудет для меня самостоятельную работу, так, чтобы и фамилия в выходных данных значилась, и заработок более верный... А теперь вот огорчается. И ведь не сказать, что я у нее последний кусок хлеба отнимаю: чего-чего, а работы на ее век хватит, Наташка у нас нарасхват, она и меня-то, собственно, припахала, потому что не справлялась уже с золотым этим дождем в одиночку.
Мне бы рассердиться на нее сейчас, а я вот - сочувствую. Думаю снисходительно: «Ах ты бедный мой дружочек!» Жалко мне живого человека, который может искренне огорчиться из-за чужой удачи. Значит, совсем уж плохи его собственные дела — по большому счету.
И ведь не скажешь прямо: «Ты не грусти, пожалуйста, что у меня так все хорошо. Это, знаешь ли, пройдет когда-нибудь». Нельзя открывать карты. Я бы сама очумела, если бы выяснилось вдруг, что мои сокровенные, не самые, мягко говоря, парадные переживания для окружающих — как на ладони.
Поэтому я просто говорю: «Спасибо». Добавляю смиренно: «Если бы не ты, я бы и мечтать о таком не могла». Объясняю тактично: «На самом деле мне еще учиться и учиться этой профессии, у тебя же, собственно, и учиться, просто Штраух — мой автор. Он пишет, как я говорю, даже — как думаю, с той же интонацией, в точности. Так бывает».
В общем, успокоила ее кое-как. Потом уже, задним числом, когда желтое такси увозило меня на Пятницкую, к Маринушкиному дому, сама себе удивлялась. Если бы мне довелось покопаться в Натальиных переживаниях всего неделю назад, я бы вызверилась на нее, обозвала бы дрянью и сукой, ушла бы, хлопнув дверью, дала бы себе слово никогда больше не иметь с нею дела — и плевать на все, проживем без копеечных этих халтур-подработок, выкрутимся как-нибудь. Именно так я бы и поступила, несомненно. А теперь — ничего, кроме сочувствия, так-то. «Бедная, — думаю, — как же ей, наверное, нелепо наедине с собой».
Сильный великодушен, о да. Нынче я как никогда прежде понимаю значение этой фразы. Я теперь, выходит, тоже сильная; был ведь когда-то такой журнал «Знание — сила», или даже есть до сих пор? Не знаю, как обстоят дела с журналом, но знание человеческой природы действительно дает силу. По меньшей мере силу быть великодушной — вот как все лихо закручено.
Но, к сожалению, не спасает )))))
Но, к сожалению, не спасает )))))
Знание человеческой природы помогает предугадать удар. Как например. А это уже немало.
Почти всегда видно и понятно "почему". Но вот "зачем"....