Москва город большой. Для того чтоб добраться с одного её края до другого, иногда нужно потратить почти два часа, даже в метро. Вот если ехать от нашей станции до «Домодедовской», нужен час.
читать дальшеМы сели в вагон, места остались только у стеклянной стенки, напротив друг друга. И дочь тут же вытащила плеер, наушники вставлены, глаза прикрыты – она готова к длинному пути. А я… Нет, в сумке есть книга, но читать не хочется. От нечего делать, я повернула голову и стала разглядывать людей в соседнем вагоне. Просто так, без всяких мыслей, никого не замечая, даже не разглядывая лиц. Люди входили и выходили, перемещались по вагону. Их лица были разными: озабоченными, усталыми, веселыми, равнодушными… И тут я увидела тебя. Ты сидел на таком же месте, что и я и так же рассматривал людей, только в моём вагоне.
Нет, это надо же! В Москве столько народу, можно прожить всю жизнь и не встретить знакомого, и тут на тебе… Ты повернул голову, а я резко отвернулась. Не то чтоб я боялась встретиться с тобой взглядом, нет. Мне просто незачем видеть тебя. Просто потому, что тебя больше нет в моей жизни. Был-был, а потом – раз, и весь вышел. В смысле – ушел. А я не держала, хотя можно было бы… Ты ведь из тех мужчин, которые понимают резкие и четкие указания, приказной тон и стервозность отношений. А я… Я уже тогда устала быть стервой, да и поворачивать тебя все время в нужную сторону надоело. Вот ты и ушел. Я даже обрадовалась тогда.
И тут ты увидел дочь. Ребенок сидел спокойно, глаза закрыты, на личике сосредоточенность и удовольствие. Кто там звучит сейчас у тебя, детка? Циммерман? Би-2? Не важно. Главное – твои глаза закрыты, и ты не увидишь его. А вот он… Он смотрит на тебя уже пристально, на лице узнавание, заинтересованность. Вот незадача! «Не вздумал бы перейти в наш вагон, - мелькает у меня мысль. Но тут я вижу рядом с тобой ту женщину, к которой ты тогда ушел, и успокаиваюсь. Уж что-что, а тебя она точно не отпустит. Да и ты сам не пойдешь – вон, как несмело ты взглянул через плечо, и снова уставился в окно вагона.
На миг мне стало интересно узнать, о чем ты сейчас думаешь. Может, сожалеешь? Или?.. Не знаю. Но ты можешь быть спокоен, у нашей дочери все в порядке.
Она получила свой первый цветок в жизни – роскошную королевскую розу, на своё пятилетие. И получила не от мамы или бабушки, а, как и полагается от мужчины. Тогда, одиннадцать лет назад, в семь утра прозвенел звонок. Мы уже собирались в садик, и потому открыли сразу. И первое что мы увидели, была эта самая роза. А потом мужской голос пропел-произнес: «С днем рождения, родная!» Но это был не ты…
И первое красивое платье у неё было. И тоже роскошное, глубокого фиолетового цвета, из мягкого и нежного бархата, с умопомрачительными розами у корсажа. Его дочь выбрала сама, и смогла она это сделать потому, что мне на него дали денег. И я до сих пор помню дивное сияние голубых глазищ дочи у зеркала – она была прекрасна в этом платье, и прекрасно это осознавала. И не только она! «Ты прекрасна! – произносит с восторгом тот же мужской голос. Но это опять был не ты.
Не ты учил её кататься с крутых горок на санках, не бояться, а получать удовольствие. «Ты можешь визжать, орать, но бояться не надо» - и снова тот же мужчина, что не ты, говорил нашей дочери эти слова.
Не ты водил её в цирк и театр, не ты покупал ей те мелкие радости, без который нет детства: шоколадки, киндеры, шарики и куколки… Не ты, а он катал её на каруселях и снимал на видео. Не ты, а он.
Сколько его было и, дай Бог, еще будет в нашей жизни, и не сосчитать… И Дедом Морозом он побывал, и учителем, и волшебником, и поддержкой, и помощником. Его в дочкиной жизни больше, чем тебя. Нет, не так – тебя в ней совсем нет. А он есть. И что самое забавное – он мне просто друг. Не любовник, не возлюбленный, но – друг. У него самого собственных детей трое, да еще дочь жены от первого брака, да еще и наша доча. Только почему наша? Моя. И, пожалуй, его тоже.
Как там говорится? «Сына воспитывает мать, а отец воспитывает дочь». Вот он и научил дочь каким должен быть мужчина-муж и отец. Он, не ты…
И мне жаль тебя. Очень-очень. Потому что ты не видел, как росла та, которой ты дал жизнь. Не видел её радостей, не утешал в горестях. Не провожал в первый класс, да и на выпускном ты тоже не был. А вот он успел, как успевал всегда. И именно ему она говорила – спасибо, и именно его любит, как отца.
А ты…
Ты поднялся – твоя остановка. Ты оглядываешься и в последний раз смотришь на дочь. А она так и не увидела тебя. И это хорошо.
Тебя нет в её жизни. И вот поэтому мне очень жаль тебя… Прощай.
читать дальшеМы сели в вагон, места остались только у стеклянной стенки, напротив друг друга. И дочь тут же вытащила плеер, наушники вставлены, глаза прикрыты – она готова к длинному пути. А я… Нет, в сумке есть книга, но читать не хочется. От нечего делать, я повернула голову и стала разглядывать людей в соседнем вагоне. Просто так, без всяких мыслей, никого не замечая, даже не разглядывая лиц. Люди входили и выходили, перемещались по вагону. Их лица были разными: озабоченными, усталыми, веселыми, равнодушными… И тут я увидела тебя. Ты сидел на таком же месте, что и я и так же рассматривал людей, только в моём вагоне.
Нет, это надо же! В Москве столько народу, можно прожить всю жизнь и не встретить знакомого, и тут на тебе… Ты повернул голову, а я резко отвернулась. Не то чтоб я боялась встретиться с тобой взглядом, нет. Мне просто незачем видеть тебя. Просто потому, что тебя больше нет в моей жизни. Был-был, а потом – раз, и весь вышел. В смысле – ушел. А я не держала, хотя можно было бы… Ты ведь из тех мужчин, которые понимают резкие и четкие указания, приказной тон и стервозность отношений. А я… Я уже тогда устала быть стервой, да и поворачивать тебя все время в нужную сторону надоело. Вот ты и ушел. Я даже обрадовалась тогда.
И тут ты увидел дочь. Ребенок сидел спокойно, глаза закрыты, на личике сосредоточенность и удовольствие. Кто там звучит сейчас у тебя, детка? Циммерман? Би-2? Не важно. Главное – твои глаза закрыты, и ты не увидишь его. А вот он… Он смотрит на тебя уже пристально, на лице узнавание, заинтересованность. Вот незадача! «Не вздумал бы перейти в наш вагон, - мелькает у меня мысль. Но тут я вижу рядом с тобой ту женщину, к которой ты тогда ушел, и успокаиваюсь. Уж что-что, а тебя она точно не отпустит. Да и ты сам не пойдешь – вон, как несмело ты взглянул через плечо, и снова уставился в окно вагона.
На миг мне стало интересно узнать, о чем ты сейчас думаешь. Может, сожалеешь? Или?.. Не знаю. Но ты можешь быть спокоен, у нашей дочери все в порядке.
Она получила свой первый цветок в жизни – роскошную королевскую розу, на своё пятилетие. И получила не от мамы или бабушки, а, как и полагается от мужчины. Тогда, одиннадцать лет назад, в семь утра прозвенел звонок. Мы уже собирались в садик, и потому открыли сразу. И первое что мы увидели, была эта самая роза. А потом мужской голос пропел-произнес: «С днем рождения, родная!» Но это был не ты…
И первое красивое платье у неё было. И тоже роскошное, глубокого фиолетового цвета, из мягкого и нежного бархата, с умопомрачительными розами у корсажа. Его дочь выбрала сама, и смогла она это сделать потому, что мне на него дали денег. И я до сих пор помню дивное сияние голубых глазищ дочи у зеркала – она была прекрасна в этом платье, и прекрасно это осознавала. И не только она! «Ты прекрасна! – произносит с восторгом тот же мужской голос. Но это опять был не ты.
Не ты учил её кататься с крутых горок на санках, не бояться, а получать удовольствие. «Ты можешь визжать, орать, но бояться не надо» - и снова тот же мужчина, что не ты, говорил нашей дочери эти слова.
Не ты водил её в цирк и театр, не ты покупал ей те мелкие радости, без который нет детства: шоколадки, киндеры, шарики и куколки… Не ты, а он катал её на каруселях и снимал на видео. Не ты, а он.
Сколько его было и, дай Бог, еще будет в нашей жизни, и не сосчитать… И Дедом Морозом он побывал, и учителем, и волшебником, и поддержкой, и помощником. Его в дочкиной жизни больше, чем тебя. Нет, не так – тебя в ней совсем нет. А он есть. И что самое забавное – он мне просто друг. Не любовник, не возлюбленный, но – друг. У него самого собственных детей трое, да еще дочь жены от первого брака, да еще и наша доча. Только почему наша? Моя. И, пожалуй, его тоже.
Как там говорится? «Сына воспитывает мать, а отец воспитывает дочь». Вот он и научил дочь каким должен быть мужчина-муж и отец. Он, не ты…
И мне жаль тебя. Очень-очень. Потому что ты не видел, как росла та, которой ты дал жизнь. Не видел её радостей, не утешал в горестях. Не провожал в первый класс, да и на выпускном ты тоже не был. А вот он успел, как успевал всегда. И именно ему она говорила – спасибо, и именно его любит, как отца.
А ты…
Ты поднялся – твоя остановка. Ты оглядываешься и в последний раз смотришь на дочь. А она так и не увидела тебя. И это хорошо.
Тебя нет в её жизни. И вот поэтому мне очень жаль тебя… Прощай.